очарование судьбы часть седьмая

                  Он сидел на камне, следил за  игрой мальков гоняющихся за водомерками и глядел, как мелькали белые буруны в местах соития двух великих рек, как блестела влажная галька политая набегающими на нее волнами.

                 Не доплыв до конечного пункта своего пути, Павел вышел там, где его родная река кончает свой бег, в месте слияния Ангары и Енисея. И сейчас он сидел на берегу, откуда была видна стремнина его реки и могучий бег на север, к морю, Енисея, слушая неспешный рассказ местного рыбака, о чайках мешающих ему удить рыбу.   

       - Некоторые  совсем  обнаглели,  даже рева трактора  не  боятся. Сегодня пара чаек

пролетела у меня прямо над головой, чуть шапку не сбили!  Я  вообще на пенсии и рыбачу постоянно. Должно быть, к перемене погоды летают, подкормиться торопятся. Зима очевидно будет нынче суровая. Вот птицы и сходят с ума, недокорма бояться. Как и люди, каждая за свою жизнь опасается.-

                 Из  трубы местного хлебозаводика, судя по запаху идущего оттуда, оживляя картину,  лениво  поднимается  дым.  От  двери небольшого магазинчика, прилепившегося к проходной заводика, к  маленькой  пристани  ведут цементные ступени. У причала, слегка накренившись, белеет борт полузатонувшего суденышка, скорее всего бывшего пассажирского катера. Здесь же, у  самого  берега, стоит низкое невзрачное зданьице, с надписью «Ресторан», но  большего похожее на забегаловку. В него Павел и решил зайти. Ресторанчик, очевидно, пользуется большим успехом у туристов и случайных бродяг, волей судьбы заброшенных сюда, на край света, как единственное место, где можно перекусить и выпить. Вокруг него валялось множество, ни кем не убранных бутылок от выпитой водки. Но, в  нем сейчас было малолюдно. Судя по всему, это предприятие общественного питания существует вопреки элементарным законам экономики, просто потому, что его положено здесь иметь. В маленьком зале не более десяти столиков. Занято только три. Под потолком медленно вращается пропеллер вентилятора. В углу, крошечная эстрада. На ней четыре музыканта в пиджаках серого мышиного цвета и певец в смокинге, в белой рубашке, при бабочке. Раскачивая плечами и притоптывая, певец поет в микрофон всем известную, до  отвращения  известную песню. Посреди зала лениво танцует единственная парочка. Павел сел за столик, к окну, с видом на Ангару, но в то же время спиной к ней. Чтобы удобнее было разглядывать посетителей, этого питейного заведения.

Заказав у подошедшего официанта, как ни странно, но он здесь существовал, салат, лангет и двести грамм водочки, Павел дальше стал разглядывать посетителей. Собственно разглядывать можно было только одну, эту танцующую пару. Да, и то с большой натяжкой, потому, что разглядывать и любоваться, можно было, только танцующей девушкой. Мужчина, этого не стоил. При шляпе, в черном из твида, помятом костюме, со следами застолья и вдобавок в хорошем подпитии. Павел это оценил и взял себе на заметку. Когда закончилась музыка и парочка пошла к своему столику, он впился глазами в спутницу мужчины, увидел, что шла она как соблазнительная прелестница, словно по подиуму, раскачивая бедрами, профессиональной походкой манекенщицы. В то время, он шел или по «народному», тащился на бровях. Плюхнувшись всем своим весом на стул и едва, не рухнувшись на пол, но вовремя схватившись за стол, а другой рукой за соседа, она в то же время, грациозно, не торопясь присела за столик, за которым кроме этой сладкой парочки, находилось еще четверо. Также парами. Очевидно их сюда, на край света, там, где сливаются две великие реки, занес какой-то исключительный случай, что-то отпраздновать. Павел, не отрываясь, разглядывал, откровенно любуясь этим сладостным женственным существом, с синими, блестящими, от удовольствия, глазами. Заиграла музыка, которую Павел уже ожидал и скорым шагом направился к ее столику. Не спрашивая разрешения у ее спутников, он пригласил ее на танец. Она, проницательно взглянув на него, подала ему свою руку.  Молодая, стройная, удивительно приятная, прелестная женщина. – Вика,- представилась она ему, - Из Москвы,- добавила. Дав понять, что она не из «простых», а из княжеского удела. Чем и являлась Москва, для этого богом забытого края. Павел увидел в ней, женское существо, имевшее великую, властную, неутолимую притягательность.

Несомненно, знающее об этом, и уверенно шедшее по жизни, даже чем-то напоминающею его бывшую подругу, Татьяну. У нее возникло мимолетное ощущение того, что называется  deja  vu, однажды виденное, что немного испугало его. Он после Татьяны, стал побаиваться самоуверенных женщин. Ему не хотелось повторять своих старых ошибок. Закончилась музыка, но Павел не отпустил ее, а подождал начало следующей и дождавшись, повел ее в ритме танго. По ходу танца, Вика рассказала, что она со своими знакомыми, своим другом, наперсником, путешествует по Енисею. Здесь, на стрелке, Енисея и Ангары, решили отпраздновать, ее день рождения.

                 - Сколько, не скажу,- промолвила, улыбнувшись, Вика.

"Non fatuum huc persecutes ignem"- глядя ей в глаза, произнес Павел.

- Переведи - требовательно произнесла, Вика.

-"Не за блуждающим огоньком пришёл я сюда", а за сияющей звездой,- перевел ей латинский оборот, Павел. – И, я ее нашел.-

     И взяв ее за лицо двумя руками, приблизил к своим губам и поцеловал в ее пухленькие губки.  Не, думая о том, какое мнение выскажут об этом ее спутники. В этот миг, он был готов идти за ней на плаху. После окончания танца, она повела его к своему столику. Представив его своим спутникам, - Павел, врач-терапевт, путешественник-одиночка.-

            Его посадили за стол, налили бокал шампанского. Она села  напротив  него.  Ее  лицо жарко раскраснелось от танца, губы с озорством улыбались, а глаза  беззастенчиво рассматривали его. Он поднял бокал и предложил выпить за именинницу. Все его поддержали, хотя ее спутник поглядывал на него искоса, недружелюбно. Но Павла это не смущало. В жизни у него у него не раз случались различные неприятные, любовные передряги. Вот и сейчас он чувствовал любовную тягу, к этой красавице, душа требовала любви. Заиграла музыка, певец запел приятным голосом, песню Добрынина, она было в тон его настроению. Один из спутников, направился к Вике, собираясь с ней потанцевать, но Павел кивнул ей головой в сторону танцпола и она, подав ему руку через стол, повела его танцевать. Обняв, прижавшись к ней, Павел почувствовал неодолимую страсть к ней. Снова поцеловав ее, шепнул на ушко, - Пора сбегать.-

                 Она кивнула и предложила смотаться к ней в гостиницу, но это на другой стороне Енисея. Заказав у официанта, бутылку коньяка, велев ее не распечатывать, спрятав за пазуху, не попрощавшись с новыми знакомыми, как говорится «по-английски», он вышел из ресторана и спешным ходом направился к причалу. На улице, хотя и был поздний вечер, было светло, как днем. Но в такой поздний час паромный теплоход уже не ходил. Зацокали каблучки по деревянным сходням, это бежала Вика, напоминающая фею своим накинутым на плечи пальто и распущенными волосами, красиво взлетающими от бега и подхваченные речным ветерком. Обняв ее, поцеловав, спросил, - Как будем добираться?-

                 - Вон кто-то на лодке плывет, - сказала она, давай помашем. Сняв шелковый платок, со своей очаровательной шейки, она им замахала, подзывая лодочника к себе. Лодка причалила к берегу. Вика решительно подошла к лодке, и, поговорив с хозяином, очевидно рыбаком, так, как в лодке находились рыбацкие принадлежности, попросила перевезти их на следующий берег, к поселку «Широкий Лог», где находилась гостиница, в которой остановились, Вика и ее спутники.  Рыбак, а это был он, соглашался их перевезти за определенную плату, против которой Павел не возражал, прекрасно понимая время и место, где он находится. Плаванье, на утлой лодчонке, по бурным водам Енисея, выбило Павла из колеи. Особенно на выходе из спокойной Ангары, в коварный Енисей. Стремительное течение, огромные волны, которые стремились захлестнуть лодку, ввели страх в его душу. Мотор надрывался, одолевая, силу течения и взрывался, воем, когда волны выбрасывали его из воды. Холодный ветер и брызги пронизывали Павла. Он поглядывал на Вику, которая также страдала от ветра и брызг, но держалась, она стойко. Тоненькое, летнее пальто, не спасало ее. Скрестив руки на груди, голову прижав к своим коленям, так, что Павлу приходилось поддерживать ее. Но спасти от ветра и брызг, Павел не мог. Ветер, волны и брызги, окружали их со всех сторон. Одна надежда была, что это когда-то кончится. Скалы на берегу Енисея, к которому они приближались, казались какими-то темными монстрами, с седыми бородами, от нависшего на них тумана. Но вот волны утихли, началась прибрежная полоса. Лодка носом ткнулась в песок, и Павел, шатаясь, сошел на берег. Рыбак помог высадиться из лодки Вике.

                     - Куда?- спросил он Вику. Она показала наверх. На двадцатиметровой высоте, стояло деревянное здание, в окнах которого горел огонь. Подниматься пришлось по крутой лестнице, опираясь на деревянные перила. Зайдя в номер, Павел с наслаждением грохнулся на аккуратно застеленную кровать. Вика, как будто и не было этого бурного плаванья, стала хлопотать около стола. Достав из своих запасов, кой-какие консервы, она сбегала к администратору за тарелочками, стопочками, заодно выпросив хлеба. Все это она наставила на стол, распечатав консервы, аккуратно нарезав хлеб и разлив коньяк, забранный у Павла, в рюмочки. Пригласив его к столу, он нехотя привстал с кровати и снова залег.

            - Не могу, всего шатает, голова кружится,- произнес он.

             Вика, как добрая фея, поднесла ему рюмочку конька. Привстав, он выпил его, поблагодарив вслух бога, за то, что он даровал ему такую фею. Фее это понравилось, она подошла к нему и чмокнула его в щечку.  Коньяк сотворил чудо. Он приятно разлился по всему телу, пошла успокаивающая теплота, в голове появились веселые светлячки. Оперевшись руками, на деревянный ставник кровати, он встал и подошел к столу. Взяв наполненный Викой стопочку коньяка, Павел, произнес тост,- За очаровательную именинницу, Московскую фею, божественным случаем посланную ему в спутницы.-       

Включив висевшую на стене тарелку трехпрограммного радиоприемника, из которого полилась музыка, Павел почувствовал в своем теле блаженство. Забыв свои страхи, преподанные ему речным плаваньем, почувствовал красоту этого места. Прекрасная, надежная светлица, за дверью которой плещется Енисей, бурные волны которого разбиваются о скалы не далее как на расстоянии броска камня, вокруг занавешенные туманом горы, а в светлице, девица, окружающая его вниманием и заботой. Что еще нужно для настоящего романтика, каким всегда, Павел считал себя. От нежности, переполнявшей его, он обнял Вику за талию, прижался к ней и они пошли по кругу в медленном танце. Взяв ее пухленькие губы, он впился в них, доведя себя, до головокружения.

            - Dubia  plus  torquent  mala. -  Страшнее  всего внезапные несчастья, произнес Павел, древнее изречение, глядя на Вику и глазами показывая ей на дверь, в которую без стука ввалилась, вся ресторанная пятерка. Она выпрямилась, отпряла от него и строго посмотрела на ворвавшихся ее спутников. Страха в ее глазах он не увидел. Ее, наперсник – протеже, с трудом вошел в комнату, подошел к Павлу, что-то пробормотал угрожающее и с размаха попытался ударить Павла. Павел, даже не пытаясь защититься, просто уклонил голову, и рука по закону инерции полетела дальше по кругу, потянув за собой хозяина. Но, так, как устойчивость у него была минимальной, то по закону всемирного тяготения, он штопором пошел к земле, а проще, упал на пол, с которого и не стал пытаться подниматься. Пришлось его спутникам помогать Павлу, чтобы поднять и положить его с пола на кровать. Павел этой выходкой не был опечален, наоборот, ему это показалось смешным. Артем Михайлович, так его называли соратники, успокоился и стал приятно посапывать. Женщины окружили Вику, и как понял Павел, допрашивали ее о нем и жалели, что вместе не убежали с ресторана. Музыка из репродуктора по-прежнему играла. Мужчины, Петр и Василий, как они представились, время зря не стали тратить, а тем более агрессию проявлять, достали несколько бутылок водки и разлили ее, предложив и дамам присоединиться к ним. Танцы и только танцы, заверещали они. Одна из дам, Оксана Николаевна, как представилась она, подола руку Павлу и вытянув на свободное место в номере, закружила его. Но Петр с Василием остановили дам и заставили всех сесть за стол. Выпив за знакомство, тут же разлили по новой и уже выпили, за именинницу. Павел от выпитого, обмяк, все же длительное путешествие и экстремальные ситуации стали сказываться на нем. 

  Артем Михайлович, проснувшись, попросил и ему налить водочки и что, и сделали сердобольные друзья. Налив ему полный стакан и он ни кого, не отвлекая, тихонько  пил  водку. Временами, снова падая головой на подушку, задавал храпака. Дамы развеселились и потащили своих спутников плясать и танцевать. Павел так и не понял, кто они друг другу, то ли мужья с женами, то ли просто друзья. Павел, выпив очередную стопку коньяка, понимая, что он может в любую минуту вырубиться, попросил Вику, куда-нибудь его пристроить. Они оба  были изрядно пьяны. Она, держась за него, увела его в соседний номер, где они упали на кровать. Она обняла его, прижалась к нему, в таком состоянии они оба уснули.

            После  слишком обильной выпивки, спалось плохо, и Павлу захотелось пить. Во рту была дикая сухость и першение в горле. С особой осторожностью, чтобы не потревожить Вику, он перелез через нее и вышел из номера. В коридоре находился бачок с водой и прицепленная к нему, небольшой цепочкой, кружка для питья. Зачерпнув из бачка, выпив пару кружек воды, он выбрался на крыльцо, и, ежась в тени от холода, спустился к реке. Голова гудела, раскалывалась, и Павел решил искупаться.  Воздух был свеж и бодрящ, а с востока на запад, и с севера на юг на холодном ясном голубом небе не было ни одного облачка. На фоне неба колыхались  ветви берёз, переливались своими листочками в лучах восходящего солнца, а стволы их с тёмной окантовкой белели вдалеке. Удивительно тихий, можно сказать покорный Енисей выглядел ласковым. Как будто - бы не было неспокойного, ночного Енисея, река была полно покоем и  светом. С  тихим плеском  волна набегала на упругий мокрый песок и ласково гладила его глянцевую поверхность, ни чем не напоминавшее вчерашнее бурное волнение. Будто  уговаривая  песчинки  не  шевелиться,  не замутить ее сияния и  прозрачности.  Утренняя  нарядность  берегов дарила  спокойную  радость,  и  Павлу  виделось  в  ней  обещание необычайного и близкого счастья, естественного, как игра  света в воде. Для купания это место, было не  лучшим. Раздевшись, босиком пошел к воде, галька резала ноги, камни отбивали пальцы ног, но  сейчас привередничать не приходилось. Зайдя в реку, ледяная вода остудила его, быстро выбив хмель, из его головы. Пару раз нырнув, он выскочил на берег и стал бегать по нему, делать гимнастические упражнения, чтобы прийти в себя, от купания в ледяной воде. Павел, не заметил, как недалеко от него, раздался звонкий смех колокольчиком. Остановившись, он заметил подходившую к нему Вику, она была в юбке, и шерстяном свитере, в руках у нее была пачка дамских сигарет и коробок спичек. Волосы были собраны в пучок и подколоты заколкой. Подойдя к Павлу, она вытащила из волос заколку и встряхнула ими, показав свою головку, во всем блеске ее красоты.

                    Обняв его, она произнесла,- У тебя такой вид, словно ты уже давно умер и всего на несколько минут вернулся к действительности.-

                    - Так и есть, лучше бы, я умер,- ответил Павел,- состояние, грешника в аду. А, ведь я ни с кем не грешил.-

                     - А, кто тебе запрещал или не давал.-

                     - Вопрос конечно интересный, но в принципе, я согласен с тобой.-

    Она вытащила сигарету, своими тоненькими пальчиками и попыталась поджечь спичку, но ветерок гасил ее, и  она испортила несколько спичек, прежде чем, наконец, Павел забрал у нее коробок и помог ей прикурить.

                      - Угощайся,- она предложила сигарету ему.

                      - Спасибо, но не курю. С утра, без кофе, нет.-

                      - Как хочешь, но мне с утра необходимо покурить.-

- Солнце подымается, потом садится; люди появляются и исчезают, вот и мы скоро с тобой расстанемся.- тихо произнесла она. – Да и Артем Михайлович взбесится, если узнает, что я с тобой спала. Поэтому, сейчас пойду я первой, скажу, ходила умываться к реке, а потом ты приходи. –

                       - Вика, дорогая, а я зачем туда пойду, на его пьяную рожу смотреть. Пить я больше не буду, я не могу пить с похмелья, а балаганить попусту, я не люблю. Да и в тебя я все больше влюбляюсь, а это нам обоим вредно. Я сейчас сяду на пароход, прокачусь на нем по реке до Красноярска, а там самолетом, к себе в Иркутск. Поверь, такой вечер, как этот я ни когда не забуду, да и такой девушки, как ты я больше не встречу, а если встречу, то такой ошибки, как в эту ночь, постараюсь не допустить.-

             Вика заулыбалась.

                     Павел, притянул ее губы к себе и крепко поцеловал. Как бы там ни было, жажда ласки-нежности притягивала его к ней, Они были знакомы, всего один день, но, казалось, краткость их знакомства никак не соответствовала тому, что они чувствовали и как себя вели. Между ними все время было  ощущение странной близости. И здравый смысл не имел к этому никакого  отношения.

                    - Нет, нет, конечно, такой как ты, я больше не встречу. И такой вечер, ни кто и ни когда, мне не подарит.- Павла начала одолевать досада. Лучи встающего солнца, запахи трав, плескание волн и те стали раздражать, когда до него дошло, что им сейчас придется расстаться. Что девчонка дарила ему, себя, а он как последний чурбан все свое счастье, пропил и проспал. Он в последний раз припал к ее губам с такой жадностью, что  все  ее тело отозвалось с неожиданной силой. Она обняла его русоволосую голову и вздохнула.

                     - Иди, он слегка оттолкнул ее от себя. Не дразни. Да и твой протеже, уже все глаза проглядел, поджидая тебя. А, я сейчас пойду на пристань и сяду на ближайший пароход. –

                      Она огорченно  вздохнула,  провела руками по бедрам, поправляя юбку, и медленно стала подниматься по лестнице. Павел проследил, как приятно покачиваются ее бедра, пожалел себя, оделся и пошел в сторону пристани. Долго ждать не пришлось. Подошел красивый, белый двухпалубный лайнер, «композитор Бородин». Купив на него билет в каюту третьего класса, он вышел на палубу и долго смотрел на гостиницу, надеясь увидеть там Вику. Хотелось последний раз взглянуть на нее. Не увидев ее, он пошел к себе в каюту. Каюта третьего класса, особым изыском не отмечалась. Четыре койки, на подобие вагонных, на одной из них, нижней, уже спал мужчина, три другие были свободны. Павел залез на верхнюю койку, чтобы ему ни кто не мешал спать, да и в иллюминатор удобнее было смотреть, любоваться речным пейзажем. Но долго любоваться не пришлось, сон сморил его.

            Прибыв в Красноярск. Выйдя на набережную, полюбовавшись последний раз красотами Енисея, набережной, он направился в аэропорт и купив билет до Иркутска, стал ждать объявления посадки на  самолет.

. Самолет, с которым он должен был лететь, сильно опаздывал, и он не знал,  куда

деть  несколько  часов ожидания. Дикторша аэропорта стала бодро объявлять города и поселки, в которые вылет  отложили  ещё  на три часа. Иркутск был в их числе. Погода паршивела не только в Красноярске, но и по всей Восточной Сибири. Побродив по залам аэровокзала, он снова усаживается в кресло. Напротив стоящих рядами, пассажирских кресел, вдоль балконного парапета стоят кадки, вазоны, с  зелеными растениями. Пальмы, фикусы. Несмотря на явный недостаток света, они не выглядят  хилыми.  Их  листья зелены и мясисты. Кое-где даже виднеются бутоны и распустившиеся  цветы. Эти растения терпеливы. Им ничего не остается, как только смириться, покориться, приспособиться. И они смиряются. Но ни один луч солнца к ним не проникает, ни одна капля дождя не падает на них и ни одно дуновение ветерка их не шевелит. Прочитавши  все  газеты,  какие нашлись в киоске в аэропорту  и, пролистав кое-какие книжки, Павел прошелся по аэровокзалу, посматривая на окружающих, имея в голове довольно неясные и рассеянные мысли. Наконец объявляют посадку на его рейс, и он торопливой походкой, отправляется, к регистрационной стойке.

                   Просыпается от голоса стюардессы: "Приятного окончания полета, граждане пассажиры! Наш самолет совершает посадку в аэропорту города Иркутска. Температура  воздуха, в городе, плюс двадцать град